Миша устал. Миша очень-очень невероятно устал и не хотел жить. А жить все-таки надо было, и поэтому Миша взял себя в руки, но почти сразу отпустил. Организм категорически отказывался ему подчиняться - глаза смотрели в разные стороны, а тело желало как можно быстрее попасть на какую-нибудь горизонтальную поверхность и не двигаться. Но Михайлова так просто голыми руками не возьмешь! Миша поднатужился и встал со стула. В глазах потемнело, в ушах зазвенело, руки затряслись. Поэтому он сел обратно и ненавидящим взором уставился на разобранный зудильник. Уже почти сутки он не мог собрать эту е... очень дурацкую вещь. А для вещи это было очень опасно - когда у Миши что-то не получается, он становится настырным как овод или голодный кит. Парень не будет выходить из комнаты, есть, спать и зарастет щетиной (а то и бородой) по самые брови, но добьется своего. И затея-то, вроде, дурацкая - попытаться вкрутить в эту жестянку usb-порт, но раз уж взялся - тут ничего не попишешь, натура не велит. Тем временем, натура начала по-тихоньку засыпать, что Михайлова-настырного совсем не устраивало. Дернув себя за нос и обиженно насупившись, Миша встрепенулся, вскочил и бросился за дверь. Это означало, что его осенила какая-то разумная идея.
Через два десятка секунд Миша уже громко колотил в двери комнаты Кирилла Шнайдера, поминутно подвывая: "Шнайдер! Шнайдер! Шнайдер!" К Кириллу Мишенька относился двояко. С одной стороны опасливо - Михайлов никак не мог вписать этого странного человека в логичную теорию своей жизни, с другой - прямолинейность его весьма импонировала Мише во всех формах. Да и вообще. Пока Миша размышлял о своих непростых отношениях с сокурсником, дверь с тихим скрипом скромно отворилась, как бы намекая, что путь к цели достаточно прост - только руку протяни. Торжествующе и вообще как-то величественно распахнув дверь до конца, Миша, даже не заглянул, а гордо шагнул в чужеродную комнату. Оная поразила его своей совершеннейшей бессистемностью. Пока Михайлов стоял, не решаясь отпустить ручку двери и шагнуть в этот хаос, ему на плечо деликатно приземлился висевший, вероятно, где-то на гвоздике над дверью носок. Миша с криком отбросил его в сторону, быстро огляделся и зачем-то сел на стул. Стул издал обескуражившее Михаила: "дзынь дзы-ынь". Но юношу это не интересовало. Ему нужен был Шнайдер. Немедленно! Срочно! Прямо сейчас! А Шнайдер спал, по-детски причмокивая во сне как младенец. Такого Миша, само собой, вынести не мог. Кто смеет спать днем, да еще и когда он, Михайлов, совсем даже не спит? Непорядок.
- Вставай, Шнайдер! - почему-то очень высоким голосом произнес Миша со своего места. Ходить по комнате он боялся.

Отредактировано Михаил Михайлов (2012-10-17 14:47:43)

Это было новое ощущение, совершенно новое видение мира, когда все лежит как-то беспорядочно. И это даже пугающе. Вроде мистического дантового ада. Миша опасливо косится на сковородку, из недр которой кокетливо выглядывает кусочек конспекта, судя по всему, по нежитевидению, с завернутым в него малосольным огурцом. Это просто невероятно и такого не может быть! Подумал Миша и решил, что у такого беспорядка не может не быть системы. А значит, она должна быть. Живое воображение Михаила (только не надо говорить, что у него оно отсутствует, живое воображение есть у всех) тут же нарисовало ему картину Шнайдера, вдумчиво сидящего и составляющего план по наведению хаоса в принадлежащем ему пространстве - значит, там будет бидон со слизью гарпий, тут - апельсины, над дверью - носки, на стуле - конспекты и галоши. А затем все аккуратно и вдумчиво раскладывает по положенным местам под опись. Другой системы бытия педантичный Мишин мозг просто не может себе представить ни при каких обстоятельствах.
Пробуждение хозяина этого шедевра искусства, однако, не заставило себя ждать, хотя Михайлов мог бы и более настырно участвовать в процессе его пробуждения. Спросонья Шнайдер был быстр, неуклюж и попросту опасен для общества. Для начала он упал с кровати, запутался в одеяле, а потом еще и ругался в этом нелепом виде на чем свет стоит. Михайлов вместе со стулом слегка ретировался в сторону двери, но не ушел. Миша был не пуглив да и вообще готов любой ценой получить от Шнайдера все, что нужно, а нечего тут.
- Как это пойдем? Куда это пойдем? Зачем это пойдем? - засуетился Миша. За время шнайдеровского монолога плавно перешедшего от гнева к энтузиазму, Михайлов слегка притих и даже пристыдился, насколько это вообще было возможно в его случае, однако, на последних словах всполошился так, что едва с насиженного стула не упал. Я никуда не пойду! - сердился Миша, даже размахивая руками, не в силах справиться со своими чувствами. Я вообще за отверткой пришел! Шестигранной! Куда это я пойду? Никуда я не пойду! - негодовал он, демонстративно не вставая с полюбившейся мебели и даже подумывая о том, чтобы прихватить эту самую мебель с собой.
Миша совсем не был сторонником принятия неожиданных и весьма легкомысленных решений. Прежде чем принять это самое решение, Миша будет долго раскачиваться, размышлять, спрашивать совета у всех окружающих и, немного подумав и посомневавшись еще, делать точно наоборот тому, что посоветовали. И уж тем более в его планы совсем не входило куда-то там идти с этим, резко ставшим подозрительным, Шнайдером. А вдруг он заставит, скажем, делать вместе нежитеведение или, того хуже, практическую магию? А уж о том, что любое постороннее занятие заставит его расстаться с недособранным зудильником вообще повергало Михаила в дикое уныние. Неудивительно, что за свое право на спокойствие Миша был готов биться как лев, до последней капли крови.

Миша задумчиво потрогал свое ухо, как будто ожидал, что сейчас из него повалятся все сказанные буквы. Бесконечный поток слов Шнайдера, казалось, застревал в ухе, как муха в желе, отчего Михайлов чувствовал себя несколько... удручающе. Он вздохнул и посмотрел на Шнайдера как на идиота. Миша еще с восьми лет умел посмотреть на людей так, что у них вскипала совесть, они впадали в ничтожество и растворялись в пространстве вместе со своей глупостью. Однако, на Кирилла этот взгляд почему-то не действовал. Более того - он даже, кажется, не заметил, что на него смотрят, поэтому Мише ничего не оставалось, как облечь свои мысли в словесную форму.
- А если бы там написали, что нужно варить суп из протухших мухоморов и есть его каждый четный день в двенадцать пополудни - ты бы стал это делать? - пренебрежительно глядя на книженцию, промолвил Михайлов. К книжкам такого рода, которые пачками выпускают лысегорские алкоголики и тунеядцы, Миша относился плохо. Вообще никак не относился, по равде говоря. И вообще считал их макулатурой, не достойной высочайшего внимания. Нужно ли упоминать, что Шнайдеру удалось выбрать самый неубедительный аргумент. Хотя... Михайлов отобрал книгу и задумчиво повертел ее в руках, полистал и даже зачем-то попробовал на зуб. В нежную и беспокойную душу юноши прокрался маленький кусочек сомнения, а Шнайдер уже успел натянуть куртку и зашагал куда-то прочь из комнаты, понуждая Мишу следовать за ним. Михайлов только и успел, что телепортировать свою куртку из комнаты, благо, ботинки были на нем. Он в них даже спал иногда, после того случая, когда у него сперли новенькие ботинки из блестящей драконьей кожи. А может и не драконьей, и не кожи. Михайлов старался об этом не размышлять.
- Если это все действительно правда... - с глубоким сомнением и задумчивостию произнес Миша себе под нос, не слишком обращая внимания на энергичные манипуляции Шнайдера, - ...значит, можно ходить на поиски папоротника три раза в год? - удивленно закончил он, почесав в затылке. Его деятельный мозг уже вовсю обрабатывал имеющуюся информацию, но сути открывшихся перспектив Михайлов пока постичь не мог. С одной стороны - всегда приятно, скажем, найти клад. Деньги-то ладно, а вот если там будет, скажем, какой-нибудь артефакт? Или старинные книги? Или код Вселенной? Черт знает что там может находиться. Что-то будоражащее воображение Миши, который уже успел представить себе все грани этого "черт-знает-чего". От важных размышлений его отвлекало назойливое бормотание где-то поблизости и Миша вспомнил, что, собственно, он не один. Михайлов с некоторой досадой покосился на Шнайдера, испугавшись, что тот может отобрать и присвоить себе какое-нибудь историческое научное открытие, однако, быстро успокоился, услышав, что Кирилла интересует исключительно денежная сторона вопроса.
- Конечно, дорогой, - почти нежно сказал Миша, чувствуя свое моральное превосходство. Но не забудь еще надбавку за моральный ущерб (может, у меня теперь из-за этого бутерброда совсем разыграется голод, а там и до гастрита недалеко), услуги доктора, если я вдруг промочу ноги, а носков-то у меня нет и, наконец, упущенную выгоду - может, мы с тобой ерунду какую-то и найдем, а что если я за это время изобрел бы, скажем, велосипед и получил Нобелевскую премию? - Миша задумчиво пожевал губами. Всем этим приемчикам он научился на примере Семь-Пень-Дыра, но в отличии от последнего, редко приводил подобные схемы в действие. Деньги Михайлова не интересовали, ему нужна была слава. Кстати, котелок Мишу не слишком заинтересовал, но на всякий случай Михайлов потрогал его бок, убедившись, что это действительно котелок, а не что-нибудь там постороннее.

С мстительным удовольствием хлопнув себя ладонью по шее, Михайлов не без любопытства уставился на оставшийся на ладони комарий труп. Трупы не слишком-то интересовали Мишу, он же не некромаг какой-нибудь. Кстати, как называются не-некромаги? Кромаги? Впрочем, неважно, важно то, что комары в октябре не должны жить. Не положено. В октябре они должны… Кстати, что должны делать в октябре комары Михаил тоже решительно не знал. Возможно – собирать в Испании апельсины, но уж никак не летать в поисках лакомства по суровым осенним российским лесам, бессмысленным и беспощадным. Озадачившись вопросом комаров, юноша потрясенно покосился на Шнайдера, но тот вид имел беззаботный, немножко с идиотским оттенком даже, что вполне устраивало Мишу. Невежливо стряхнув останки комара с ладони, Миша краем уха прислушался к бессвязному лепету напарника, хотя мог бы этого и не делать, а продолжать предаваться своим великим мыслям. Вот так-то.
- Лопата, – четко и уверенно сказал Михайлов, даже приостановившись (приотловив за рукав Шнайдера) и со значением глядя на последнего. - У нас всего одна лопата, кто будет копать? – сурово спросил Миша, размышляя над тем, что с Кирилла станется заставить копать его, Михайлова, что совершенно исключено. Разобраться со всеми вещами нужно было сразу, не отходя от кассы.
- Какая пчела?.. – недоуменно начал недовольный тем, что его прервали, юноша. Недовольство его только усилилось от ощутимого тычка со стороны Кирилла. - Между прочим, оса доставляет гораздо меньше хлопот, чем ты, – нравоучительно сказал Миша, с прохладцей отнесясь к новому насекомообразному. Вот если бы, скажем, это был паук… Михайлов поспешно отогнал от себя мысли о пауках различных размеров и продолжил: - Поэтому мы оставляем тебя здесь и идем с осой за кладом. Ты готова, оса? – Миша огляделся в поисках осы, которая как раз устремилась к сосне, за которой укрывался Шнайдер, похоже он чем-то приглянулся этой летающей штуковине. Но Михайлов думал не о том.
- Странно всё это – то комар, то вот оса теперь… Как будто и октябрь не октябрь, – задумчиво сказал он себе под нос, не слишком заботясь о том, чтобы Шнайдер это услышал. Впрочем, Кириллу, вероятно, было слегка не до того – у него уже нашелся собеседник подходящий по интеллекту. Миша вздохнул и снова включился в реальность с целью оценить ущерб и возможность (или невозможность) продолжения пути. С каждой минутой он все больше убеждался в том, что соглашаться на сомнительные предложения Шнайдера было не самой лучшей идеей.

Отредактировано Михаил Михайлов (2013-02-20 20:30:59)