День шел к своему логическому окончанию, когда как солнце все еще продолжало радовать своими теплыми лучами, обволакивая греющим светом каждого, кто поворачивал к нему свое лицо, подставляя и наслаждаясь уже собирающимся в отдых до весны счастья летних дней, но пока щедро себя раздающим. Кто-то все-таки прятался в громадине замка с тоской от домашнего задания, а кто-то гулял по его окрестностям, пока погода благостно позволяла. С драконбольного поля на некоторое расстояние от него доносился дикий рев, полный ненасытного мечтания похрустеть кем-нибудь из маячивших перед носом аппетитных, но слишком юрких игроков, зазеваться для которых чревато поспешным прощанием с мирской жизнью. Но и на стадионе тоже сколько-то учеников да собралось; ради хлеба и зрелищ, вестимо. Беззаботный вечер сентября, на данный момент раскинувшегося над островом и не сдающего своих позиций к особой радости обитателей.
Кому беззаботный, а вот кому и не очень. Для магспирантов типичных домашних заданий как таковых и нет. Вернее, есть, но они где-то там, в загадочном «потом», и не представляли сейчас особого интереса, никак не виднеясь в ближайшем распорядке дней суровых и обремененных… да хоть чем. Будто в Тибидохсе заняться нечем – такое предположить было бы весьма и весьма глупо. Вроде бы каждый день проходит импульсно, хаотически, но только лишь сам Завертенский видел в своих буднях упорядоченность, систематически составленную логическую цепочку, где одно следует за другим, вытекает из третьего, слепляется четвертым, возрождает пятое и объясняет шестое, подчиняясь туманным законам седьмого и… ни черта не контактирует с восьмым, но непременно закрепится девятым, потому что, на деле, существует глубокая взаимосвязь восьмого и десятого, а вот десятое как раз, в свою-то очередь, подводит все к единой системе, давая жизнь одиннадцатому, которое… Впрочем, вся эта систематика уже является секретом фирмы, разве что за патентом на Лысую Гору Адриан слетать не удосужился. Да и потом, только этим упырям объявишь о каком-то свершении, как они его себе присвоят. Пусть идет все своим чередом. То бишь, по-прежнему что-то исходит из чего-то и влечет за собой какое-то еще что-то, и далее, и далее. Вот, к примеру, прямо сейчас. Ходить бесцельно по аллеям и обдумывать смысл некоего нововведения прямиком экспресс-доставкой с гарпиями из Магщества о протирке магических перстней – вообще никак не приемлемо, потому что пустая трата времени. Да, равно как сидеть на трибунах и против солнца смотреть на скоро движущиеся точки в небе, не в силах разглядеть хоть что-то ясное и понятное. Это все ерунда, тлен, ничто в песках времени, безнадежно просачивающегося даже сквозь плотно сомкнутые пальцы, хватающиеся за каждую уходящую секунду в попытках хоть немного приостановить сложившееся течение. Так можно провести всю свою жизнь в ожидании, что  нечто невероятно придет само, без лишних собственных телодвижений. Можно спокойно посидеть тем временем на диванчике, пока не обрастешь пылью от безделья. Можно ведь?.. Конечно, никто не запретит, вот только жизнь эта обесценивается многократно. Есть смысл идти вперед.
В какой-то из книг он прочитал, в частности, об уникальности Заповедной рощи. Даже выписку сделал. Мол, при убывающем лунном цикле при свете солнца в тот день, когда первый лист сорвется с Лукоморского дуба, духи рощи указывают дорогу на природную сокровищницу, которая явит нечто поистине ценное, за чем охотились целые династии магов, только и жившие стремлением заполучить таинственное что-то. Прочитал и заинтересовался, недельку проведя у заветного дерева в ожидании того самого дня. Зря, конечно, время не терял, а продолжал по-прежнему исследовать подобные предания, заодно прикидывая, какие из них могут оказаться правдой и встать на очередь проверяемых. Едва ли не ночевал под дубом, пока кот в отгуле где-то тоже шастал. И ведь почти проворонил, потому что листок с едва пожелтевшим кончиком сорвался как раз под вечер, не оставляя шанса на подготовку и вдобавок времени на недолгое возвращение в Тибидохс за этой подготовкой. Пришлось бросить книгу в траву, веря в ее сохранность, и нырнуть под сень деревьев Заповедной рощи, пока не имея особых ориентиров, куда идти, как обозначится дорога, какое направление лучше выбрать, но шел уверенно, то и дело плутая в полной уверенности, что назад точно вернется. Главное, до цели добраться, остальное детали.
А чем дальше в лес… Дров-то не было, но становилось все темнее, потому как ветки возвышающихся деревьев-исполинов успешно заслоняли собой небо и не позволяли проникать солнечному свету. Уже и путь становилось выбирать сложнее во всей непроходимости рощи. Где-то как-то отдаленно Адриан ненароком подумал, а не повернуть ли назад, когда очередная ветка ласково поприветствовала его, от души процарапав щеку. Кто-то говорил, что шрамы украшают. Вид с ними точно становится мужественнее, так что во всем просматриваются плюсы. Даже во всех этих корнях под ногами, норовящих оплести и свалить на землю. Вот только с легкостью никто сдаваться не собирался, пока еще не теряя надежду, горящую пламенем азарта, который так и подгонял вперед, не разрешая перевести дух. Пока где-то на расстоянии метров эдак двух не мелькнул желтый огонек среди мощных стволов деревьев.
- Вертеть-крутить… - сам даже не поверил глазам своим, отчего по всем правилам сначала дважды моргнул, потом протер глаза, обомлев и от того тихо произнося вслух свою обычную присказку. И ринулся вперед, не иначе. Уже не до того было, чтобы треклятые ветки отклонять. Первоначально пытался Адриан хоть как-то запомнить маршрут пути, выбрасывая назад по уже пройденному маршруту искры, опаляющие кору и оставляющие так отметку, пока не наткнулся как-то взглядом на точно такой же след и не пришел к выводу, что периодически дух рощи его водит почему-то кругами, увлекая куда-то вглубь. Ну, то, что вглубь, -  это вполне логично, потому что ценное нечто просто обязано таиться где-то там, подальше от любопытных. Вроде бы все нормально, да и дороги никто никогда не делает прямыми. Но только даже Завертенский начал что-то подозревать, когда окончательно дыхание сбилось, а время ушло уже как-то слишком далеко по своему руслу. Тяжело дыша, он остановился, привалившись к дереву и восстанавливая дыхание перед… чем? Новой гонкой или возвращением?.. Видя, что путник более не следует за ним, дух-проводник возник совсем близко, буквально под ногами, и тогда, сощурившись немного от мягкого, непривычного вблизи сияния существа, Адриан рассмотрел уже внимательнее, с некоторой неприятной подозрительностью приходя к выводу, что его обдурили. Водили за нос, причем буквально.
- А ну-ка поди сюда… - тихо и хрипло он пробормотал, медленно-медленно наклоняясь и протягивая руки, готовясь схватить. Приятный, даже отчасти греющий свет  тут же ударил по глазам ослепляющей волной, а сомкнувшиеся по инерции ладони неимоверно обожгло пламенем, по температуре сравнимое с драконьим – во всяком случае, на тот момент показалось именно так и никак иначе. Уже когда глаза затянуло плотной пеленой, сплошь сотканной из самого мрака, он отшатнулся назад, неприятно ударяясь спиной о дерево, у которого до этого стоял, пока не сделал эту ошибку, теперь проклиная себя за нее и не слишком заботясь, какую ценность сейчас имеет слово, поскольку проклятия магов обладают устойчивой и непоколебимой тенденцией сбываться в полной мере. Хотя казалось, куда больше, в то время как глаза нещадно болели и до сей поры не удавалось хоть что-то разглядеть рядом с собой. Запах паленой кожи и тлеющих манжет рубашки как-то тоже не настраивал на оптимистичный лад, несмотря на стойкую привычку находить хоть какие-то плюсы. А здесь, здесь-то что положительное? Отчаянно встряхнув головой с зажмуренными глазами и попытавшись их приоткрыть, вдруг Адриан осознал – безысходность выглядит именно так: мрачно, без единого различаемого силуэта во тьме вокруг. Но интуитивно чувствовал, что та штука исчезла, и сейчас он находится один. По крайней мере, пока, не будучи осведомленным достаточно о местных обитателях.
Загорелась толика веры, что все не так плохо. Залечить себя не залечит, и зрение, так некстати резко куда-то запропастившееся от яркого света, он не вернет, пока то само не сочтет, что момент настал. Но вот убрать боль и медленно, наощупь куда-то выбраться – это да, это пожалуйста. Шепотом произнесенное Болеус Обуздатус, сорвавшаяся с потрескиванием искра и… Ничего. Ладони вплоть до запястий по-прежнему разъедало словно щелочью. Вторая попытка, и столь безуспешная. С глухим стуком затылок обрушился на дерево, у которого парень и сидел, прислонившись спиной и познавая горькие плоды своей беспомощности. Хуже, и хуже, и хуже. Дела никогда еще не принимали такой скверный оборот, как бы далеко его не увлекала собственная любознательность. Магия всегда могла выручить. Наверное, кто-то вроде Поклепа вредительски натянул экран против заклинаний, оставляя дразнящую возможность выбрасывать искры. В какой-то другой ситуации, может, и удивило бы, что его так далеко занесло за своим стремлением навести собственный порядок.
А что еще оставалось делать-то? Ждать. Хотя бы когда проморгается и сможет видеть перед собой на расстоянии метра. Ну, или половины метра. И питать надежду, что никакой нечисти больше здесь не водится. Вот только сейчас начал понимать, что никакой это не дух был, а кто-то вроде бродячего огонька, балующегося заманиванием таких вот наивных дурачков подальше в лес без шанса выбраться. Что ж, отлично сработано. Похлопал бы, да как-то не выйдет, в общем.
«Вот и жди. Днем хоть какой-то свет проникает, а ночью уж точно не выберешься,» - мрачно констатировал для себя Адриан. Черт с ним, с Поклепом и его манией портить жизнь представительству магического мира в Тибидохсе. Черт даже с автором той книженции и ее собранием всей чуши, в которую и верить-то другому в голову не придет. Черт и с самим Завертенским. Сам повелся на свое любопытство. Вот сам и расхлебывает пусть теперь, погрязая в унынии.

И, главное, тихо. Ни один сучок не треснет, ни одна ветка не шелохнется. Мертвенно, что уши казались заложенными. А так оно и было, скорее всего, из-за непрекращающегося монотонного гула в голове, оглушающего, ослепляющего, но оставляющего способность болтать без умолку, отнимая все желание это делать. И это была настоящая тишина, такая редкая, с которой Адриан никогда наедине не оставался. Всегда преследовал шлейф собственных мыслей, непрекращающийся шум людских голосов, шаги, много сторонних шорохов – обычное сопровождение. И, конечно, он не мог не находить это по-своему фееричным. Даже несмотря на затягивающую прежде кристально ясную поверхность сознания  грязненькую, мутную пленку, все оценивалось с определенной, немного преувеличенной четкостью. Если уж совсем проникнуться трагизмом, то в ином даже свете, полном мрачного отлива спокойного отчаяния, когда принимаешь безысходность своего положения и понимаешь, что бежать больше некуда. Кто в этом мире может ответить, к чему вообще каждый день своей сознательной жизни сверкать направо и налево улыбкой, а в конце концов приходишь к моменту, когда не то что выхода, но и хоть сколько-нибудь просматривающейся развилки не видать, потому что все возможные пути давно поросли травой в человеческий рост?.. Поэтому, в сущности, нет никакой разницы, выберется он из самого сердца рощи или же сгниет здесь, полностью слившийся с дремучей чащобой.
Глупо, конечно. Всё и сразу, от самой истории, которую Завертенский сплел своими руками, с некоторой иронией не имея теперь возможности ими воспользоваться, вплоть до собственных убеждений и взглядов, ранее считавшихся неизбежно правильными и решительно приемлемыми. И теперь подкрадывалось на мягких, прячущих острые когти лапах недоумение, что вся его вера в хорошее, всё стремление вперед оказались настолько слабы, теперь уступая место самокопаниям и отрицанием чего-либо светлого в этом мире – то бишь, ранее чуждому, противоположному. Не так, ох не так он представлял себе этот вечер и остаток своей жизни, потому что был уверен, что отсюда ему не выбраться. Кольцо вроде как и реагирует, послушно выбрасывает искры, но заклинания не срабатывают, а потому, стоит возникнуть опасности, противопоставить будет нечего прячущимися за соседними деревьями силам. Вот так и охватывает ленивое желаньице закрыть глаза, только бы поскорее все закончилось, только бы не заставлять себя подняться и сражаться, нестись вновь вперед по мере сил и ползти, кусая землю, когда те подойдут к концу. Но все-таки одно-единственное оставалось неизменным. И с принимаемой безнадежностью он рефлекторно продолжал цепляться за это постоянство, оставаясь посреди здесь и сейчас, капля за каплей возвращаясь в себя. Любопытство. Это же совершенно новые эмоции, не изведанные ранее потрясения, внезапно обрушившиеся и даже отголосками не дававшие о себе знать, соткавшие теперь темно-серый плащ уныния, который мягко и незримо лежал на плечах. Этим можно упиваться, можно изучать и тщательно впитывать в память каждую особенность нового состояния. Возгорался теплый огонек надежды, едва тлеющий в углях, что, может, не все еще потеряно…
И с тем, как пришел Адриан к такому заключению, пусть и неохотно принимая себя на позиции уцелевшего где-то «я», он услышал вполне реальный хруст, причем где-то совсем рядом. Настолько рядом, что скоро, незримо пошарив взглядом, разглядел рядом с собой лицо. Что интересно, лицо оказалось человеческим и вдобавок женским. А чтобы совсем уж добить, то еще и подозрительно знакомым, особенно в совокупности с голосом. Смысл произнесенной фразы донесся смутным эхом, от которого он непонимающе мотнул головой, щурясь. Определенно, это было каким-то подобием миража или что-то сродни галлюцинации, потому что всегда хмурая девочка Крылова не могла внезапно оказаться здесь и произносить странные слова каким-то непонятным голосом, который приобрел новые интонации и был едва узнаваем. Они как будто поменялись местами, уродуя весь порядок, приводя в жизнь и преувеличивая то, что не могло существовать. Но вместе с этим и что-то еще изменилось, только настолько неуловимо, что зацепиться за это пока не получалось. Это самое непонимание, что сейчас стояло стеной, мешало.
- А… Ты тоже гуляешь, да? – ну, не нашел Адриан, не успел сообразить, что ответить, потому и, откашлявшись, пробормотал случайно пришедшее на ум. Сплошной фарс. Усилием воли, он мысленно пнул себя и внутренне собрался, не собираясь показывать все свое уныние, в котором так внезапно завяз по горло и начинал захлебываться. А чтобы этого не произошло, даже растянул губы в улыбке, больше для галлюцинации, чем для себя, все еще слабо веря, что вдруг из ниоткуда девушка Богдана взяла и появилась.
Хотя на магическом острове должно иногда случаться что-то подобное, правда?..
- Знаешь, мне неловко о чем-то тебя просить… - да и вообще, чувствовал себя Завертенский, мягко говоря, слабоумным с блуждающим взором, все еще расплывчато видя перед собой и морща лоб в усиленных попытках нащупать почву в бессмысленном подборе верных слов. Как-то предыдущие попытки общения, на его памяти, не были столь уж успешными. Стало быть, вполне нормально чувствовать себя сапером, который по собственной неосторожности наступил на мину, - Тут небольшая производственная проблема, и буду признателен, если самую малость мне сможешь помочь.
Ну да, наверное, кривоватой вышла все же улыбка, когда он кивнул в сторону своих рук, обозначая ту самую «проблему». И вообще, признаться честно, с куда большим спокойствием Адриан предпочел бы не выныривать из непродолжительного забвения. Реальность была несколько болезненной и напоминала о чреватости необдуманных деяний.